«Не судите, да не судимы будете». Жалко, что широко разрекламированная библейская мудрость на ТВ непопулярна. Соблазн напялить черную мантию и взять в руки судейский молоток очень велик, тем более что у телесудов поначалу был неплохой рейтинг. Насколько чревато высматривать соринки в чужих глазах при наличии бревен в собственных, наглядно демонстрирует судьба первого отечественного телеристалища — программы «Суд идет».
Когда-то, точнее, четыре года назад, этот проект был довольно новаторским и качественным. Достаточно сказать, что производителем пилотного выпуска «Суда...» стала телекомпания «Игра», а первым ведущим — блистательный Владимир Ворошилов.
Премьера новой программы, на которой обсуждался скандальный фильм Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа», буквально перевернула Москву. На телесуде, возглавляемом Ворошиловым и вершимом шестью звездными «народными заседателями», «победила дружба»: голоса разделились трое на трое. Сомнительный фильм большого режиссера все же показали по НТВ спустя неделю, невзирая
на резкую отповедь патриарха. А вся эта история оказалась главной удачей на фоне всех последующих телесудилищ.
Первых баллов признания «Суд идет» лишился при смене ведущего. Владимир Ворошилов, не сошедшийся с руководством НТВ в деньгах, с шумом отказался и от участия, и от производства программы. Четвертый канал, которому юридически принадлежат права на «Суд идет» на судейское место водрузил худрука «Театра на Юго-Западе» Валерия Беляковича. Новый «облик» телесуда разительно отличался от прежнего: эфирная Фемида сошла с общественно-политической стези на более узкие, но утоптанные обывателями дорожки частных судебных расследований.
Увы, «другой путь» снова себя не оправдал: рейтинг программы упорно пикировал вниз. Попытки «вернуть все как было» привели к появлению нигде не виданных судебных процессов. Один за другим «загремели» дела под названием «Жители Курил против Администрации Президента», «Народ против вытрезвителей», «КГБ против Голливуда»... Пожалуй, сей достойный ряд украсила бы только общественно-философская проблематика дел «Народ против Ларри Флинта» и «Зеленые человечки против Фокса Малдера». Когда от рейтинга остались совсем уже рожки да ножки, театрального человека Беляковича сменил натуральный судья Муратов.
Через год, чуть-чуть поменяв сценарий, «новинку» выдали под названием «Слушается дело» на РТР. Клон, однако, оказался не более живуч и здоров, чем прародитель, и на Второй кнопке «Суд...» загнулся сам собой. Что, впрочем, нисколько не обескуражило производителей программы, которые вынули из идейного загашника старое название и заключили новый контракт — уже с ТВЦ.
Зрелище, которое являет собой нынешний «Суд идет» на Третьей кнопке, любопытно в двух отношениях. Во-первых, лишний раз поражаешься, до какого же абсурда можно довести хорошую, в общем, идею. Во-вторых, на протяжении всего эфира не отпускают сомнения: для кого происходящее более мучительно — для ведущего или зрителей? Новое приобретение ТВЦ — ведущий Евгений Толстых — трогателен в своей профессиональной беспомощности. Сидящие на трибунах зачастую весьма случайные «эксперты» обсуждают «животрепещущие» социальные темы без малейшего вмешательства с его стороны. А общение ведущего с залом проникнуто и вовсе неземным пофигизмом. Толстых просто передает микрофон из рук в руки, и люди радостно городят в него такое, что лучшие откровения членов «Моей семьи» Комиссарова кажутся отрывками из Цицерона...
Достойным преемником традиций отечественного телесудопроизводства стала программа «Процесс», появившаяся на ОРТ в 1999 году. Ведущие Александр Гордон и Владимир Соловьев попеременно олицетворяют собой прокурора и адвоката какого-либо социально значимого явления, время от времени справляясь с мнением экспертов и потерпевших. Телезрители голосуют по телефону «за» и «против», в углу экрана прыгают циферки: это — еще недавно модный интерактив. Темы обсуждаются самые разные: от «Солдат на войне — жертва или убийца?» до «Запрещать секты или нет?». Как и в случае с «Судом» на ТВЦ, при просмотре «Процесса» пытливого зрителя гнетут два вопроса. Первый: почему аудитория всегда голосует так предсказуемо? Второй: отчего на экране так много Гордона?
Если первое недоразумение возможно разъяснить чисто технически, ответ на второй вопрос предполагает экскурс в нашу ментальность. Дело в том, что возвращенец из Нью-Йорка Александр Гордон, сменивший на своем веку профессии артиста, официанта, помощника оператора и бог знает кого еще (но только не юриста), просто намного болтливее действительно имеющего юридическое образование Соловьева. Несмотря на весь свой прозападный либерализм и славное американское прошлое, Гордон по своей сути есть поздний тургеневский разночинец со всеми вытекающими последствиями. Гремучую смесь проамериканских нравоучений и проблесков собственного сознания, замешанных на эпатаже и пафосе, которую он изливает с экрана, способен выдержать только психически и морально нездоровый телезритель.
Из-за личных идейных разногласий Гордона с руководством Первого канала программа уже стояла на грани закрытия в апреле этого года. Как сообщили нам в дирекции общественных связей ОРТ, пока неизвестно, возобновится ли выход программы «Процесс» после летних телевизионных каникул.
В любом случае можно подвести черту: ТВ-суды терпят фиаско. Может, это и к лучшему. Зачем занимать эфирное время дебатами «за жизнь», когда для этого у нас есть еще пивнушки, кухни, «Моя семья», творческие вечера и электричка Москва-Петушки... Станислава Одоевцева.
