1994. Анри Вартанов о первом годе программы «Времечко» - Старый Телевизор
1994. Анри Вартанов о первом годе программы «Времечко»

Камушки — с поверхности и из глубины

Программе «Времечко» здорово не повезло по сравнению с другими новыми телепередачами. Существуя уже более года, она так и не дождалась серьезного к себе отношения. Сначала, когда Лев Новоженов, известный по сатирическим обозрениям в «Московском комсомольце», вместе с немногочисленной командой появился в эфире Четвертого канала, профессионалы-телевизионщики восприняли это как самоубийственный трюк дилетантов, не понимающих, за какое по сложности дело они взялись.

В самом деле, была предпринята попытка создать альтернативную господствующим в эфире почти на всех каналах новостям информационную программу. Вернее даже, не столько сообщающую о некоторых фактах, сколько дающую к ним язвительный комментарий. Выворачивающий случившееся наизнанку. Обнаруживающий в нем ту успевшую стать ненавистной казенщину, которой всегда полна была официальная государственная телепрограмма «Время», бессмертное изобретение брежневской эпохи. Те, кто помнит материалы Л. Новоженова в «МК» (как, впрочем, и манеру подачи новостей в этой газете, в особенности, в нижней половине первой полосы), легко поймет возникновение замысла новой передачи. Это была попытка перенести на ТВ ироническую, пересмешническую манеру давать сообщения, присущую популярной молодежной газете.

Впрочем, устанавливая генеалогию телепередачи, я ни в коем случае не хочу быть понятым так, будто «Времечко» — откровенная калька с «МК». Нет, конечно: создавая новую программу, ее авторы придумали много такого, что в газете никогда не было, да и быть не могло: работа в прямом эфире, с телефонной связью со зрителями, звонящими в студию, расположение четырех журналистов, ведущих одновременно программу в пространстве кадра, денежные призы зрителям за лучшую новость недели, сообщенную ими по телефону.

О последнем хотел бы сказать особо. В шутливом предложении, обращенном к зрителям, таилась, наверное, самая главная с точки зрения канонов информационного жанра неожиданность, и главный парадокс. Известно ведь, что все новостные программы — это сообщения, идущие от органа прессы (в нашем случае — электронной) к публике. А тут все наоборот: источником информации становилось частное лицо. Побуждаемый не столько даже денежной премией (она очень не велика по нынешним ценам, всего сто тысяч рублей), сколько возможностью услышать свое имя и свой голос в прямом эфире, да и сообщить то, что никак не пройдет по официальным государственным телеканалам, обычный зритель садился на телефон, чтобы прорваться по двум названным номерам и рассказать сначала журналистам, а затем и всем зрителям нечто интересное.

По первоначальному замыслу Л. Новоженова и его товарищей предполагалось, что новости эти будут принципиально отличными от тех, к которым мы привыкли. Шутливые, странные, может быть, даже нелепые. Такие, что станут мячиками в игре-перекидке остротами между журналистами и зрителями. Надо сказать, люди, находящиеся в студии (в особенности, И. Воеводин и, конечно же, сам Л. Новоженов) вполне освоили эту манеру взаимного общения. За год существования программы ее руководители старались привлечь к работе, прежде всего, тех, кто хорошо чувствует игровую стихию «Времечка». Так, в команду на редкость удачно вписалась О. Грозная: ее бесстрастно-ироничная манера сообщать о погоде назавтра в каком-нибудь никому не известном местечке со странным названием, стала одним из заметных фирменных знаков передачи.

Еще одно отличие программы, которое позволяет называть ее как бы «антиновостями», было найдено сразу же. Состояло оно в том, что ведущий «Времечка» с самого начала заявлял, что в их программе зритель «не узнает о...», после чего следовал набор главных новостей дня, которые прошли по всем государственным теле- и радиоканалам. Этой остроумной формулой авторы «Времечка» убивали сразу нескольких зайцев. Во-первых, напоминали зрителю об основных событиях (если он не успел вечером познакомиться с одним из «нормальных» выпусков новостей). Во-вторых, программно заявляли об отличии своей передачи от всех остальных. В-третьих, слегка ироническим перечислением этих самых «главных» новостей отмежевывались от них и по существу, по заключенной в них философии жизни.

Это вот «не узнаете о...», найденное, очевидно, на стадии заявки новой программы, оказалось очень удачным ходом. Однако и не менее ответственным. Ведь, заявив таким образом, авторы «Времечка» брали на себя обязательство выдавать в эфире информацию принципиально иного рода. Не похожую на все то, что — в виде изрядно поднадоевшей жвачки — с утра до вечера распространяется по каналам телевидения и радио.

Я недаром сказал насчет заявки, потому что эта идея — замечательная сама по себе (ибо в каждом из нас — и журналистов и зрителей — живет ярая ненависть к той системе лживой и казенной информации, которая существует в стране с 1917 г.), — оказалась чрезвычайно сложной в воплощении в жизнь. В самом деле, на советскую концепцию дозированной информации в течение десятилетий работала целая армия агитпроповцев, теоретиков журналистики, номенклатурных редакторов, шлифовавших и доводивших до совершенства всю ту дребедень, которой забивали головы миллионов наших соотечественников. Л. Новоженов сотоварищи, подобно наивным донкихотам, вознамерились разрушить эту систему. Им казалось, что достаточно показать (даже в форме перечисления того, что не будет фигурировать в их выпусках новостей), вернее, назвать сюжеты официальной информации, как колосс на глиняных ногах рухнет. Блажен, кто верует! Если можно, в какой-то мере, говорить о сокрушении былой системы подготовки информации (хотя, пока живет тассовская структура, полагаю, такие разговоры явно преждевременны), то почти без перемен остаются ее жанры и формы, типичные, ставшие уже шаблонными профессиональные ходы, а, главное, стереотипы массового сознания, те привычки и ожидания, которые питают традиционные принципы информации.

Говоря иными словами, косвенная критика существующей информационной практики, содержащаяся в существовании «Времечка» оказалась более эффективной, нежели их позитивная программа, то есть создание альтернативной информации. Она у них нередко раскрывалась по принципу «от противного». Получив, скажем, многочисленные звонки о скверной работе сантехнических служб в городе, И. Воеводин отправился в одну из столичных квартир в облике эдакого слесарюги-рвача и алкоголика — и замечательно точно разыграл типичную сценку общения с обескураженной немолодой хозяйкой квартиры. Однако очень скоро сюжеты антиновостного характера стали повторяться, а то и иссякать, а, главное, «Времечко» все чаще обращается к тем проблемам и сюжетам, которыми обычно занимается государственное телевидение. Скажем, репортажи о том, как многострадальный Дом Российской прессы, изгнанный с Пушкинской улицы, подвергается гонениям и на Новом Арбате. Ничего экстравагантного или ироничного в этом сюжете нет. И таких вот тем во «Времечке» становится все больше и больше. В особенности, с тех пор, как программу стали нещадно критиковать за поверхностность и пустоту.

Я смею утверждать, что многие из критиков программы были к ней несправедливы. Они попросту не поняли своеобразия этой необычной передачи. Причем, если это было простительно на первых порах, когда только появилось «Времечко» и многие из нас оценивали ее по привычным критериям, то непонимающие суждения в дни, когда за плечами Л. Новоженова и его коллег был уже год работы в эфире, выглядят тенденциозными. В одном июльском (1994) номере «Известий» «Времечку» были нанесены два чувствительных удара. Сначала оно было причислено к «рекордно глупым программам», затем в статье «Телевидение на обочине» объявлено (вместе с «Воскресеньем с Дмитрием Дибровым») явлением «маргинального телевидения». Статья завешается суровым выводом: «Строго и точно выверенное телевидение НТВ никак не совпадает со стихией некомпетентности и случайности, которую несут в себе „Времечко" и „Воскресенье с Дмитрием Дибровым"».

Уважая мнение автора, тем более, что оно принадлежит одному из наиболее проницательных и строгих наших телекритиков, хочу сослаться на суждение других коллег. НТВ за три недели до публикации в газете, в середине июня, собрало свой Экспертный Совет и поставило перед ним вопрос о судьбе названных выше программ. Судя по «Резюме», выпущенному НТВ по итогам Круглого стола критиков, суждения по двум программам были весьма несхожими. Если Д. Диброву все критики, до единого, подписали «смертный приговор», то про другую программу сказано, что она «может вписаться в структуру канала НТВ, даже выбиваясь из стиля канала». В постоянных исследованиях зрительской аудитории НТВ, которые проводит Фонд «Общественное мнение», «Времечко» занимает очень высокие позиции. Так, в «Мониторинге» за март 1994 г. можно прочесть, что к Л. Новоженому доверие испытывает больше зрителей, чем, скажем, к Н. Сванидзе или А. Шараповой с РТР. Причем, если в феврале «Времечко» отставало в популярности от «Воскресенья» («Останкино»), то в марте обошло его. В Отчете за следующий месяц можно прочесть еще более впечатляющие цифры. Кроме продолжающегося роста популярности программы, там фиксируется еще и ее превосходство перед «Намедни» и — даже! — перед лучшей информационной программой нашего ТВ «Сегодня». И это при том, что «Времечко» выходит в эфир в 23.30, в гораздо менее удобное для зрителей время, нежели любая другая передача.

То, что названо «маргинальностью» в «Известиях», я бы квалифицировал как сложную смесь политического эпатажа и эстетического дурновкусья. Первое, как уже говорилось выше, представляется мне достаточно плодотворным: очень уж неприглядна модель политических новостей, бытующая на нашем ТВ. Со вкусом дело сложнее. Л. Новоженов и на газетных страницах не отличался особой строгостью вкуса. Как, впрочем, и большинство его коллег, считающихся писателями-сатириками. Вульгарность эстрадных подмостков, для которых они работают, стремление любыми средствами вызвать гогот аудитории, недостаточная требовательность к себе в сочетании с не бог весть каким дарованием, определяют невысокий уровень этого вида творчества.

Л. Новоженов привнес в передачу атмосферу «хохмачества», причем, нередко импровизационного, сиюминутного. Вспоминаю знаменитого эстрадного конферансье М. Гаркави, который считался мастером импровизаций. Лучшие из них, как известно, были приготовлены заранее, а те, что получались спонтанно, оказывались, по большей части, невысокого вкуса. То же самое можно сказать и об авторах «Времечка», в особенности, когда к этой непростой форме юмора обращаются не только Л. Новоженов и И. Воеводин, но и другие, менее способные авторы.

Хотел бы сравнить для большей наглядности моих суждений два типа острот, звучащих в эфире. Скажем, заранее сочиненная (прозвучала в одной из самых первых передач): «Времечко собирать камушки». Получилось хорошо, в особенности потому, что в то время чуть ли не каждый день в газетах, по радио и на ТВ звучали известное библейское изречение. А теперь — другие остроты. Вот, скажем, сообщение о том, что президенты трех стран — Казахстана, Узбекистана и Киргизии — собрались на берегах озера Иссык-Куль, с тем чтобы поесть шашлычка и выпить бутылочку... консенсуса. Или неловко сочиненная «шутка» о некоем Владимире, которому за 40, обещавшему своей возлюбленной столько раз удовлетворить ее, сколько будет забито голов в матче Россия-Камерун на Чемпионате мира по футболу в США, а потом опозорившемуся, ибо счет, как известно, был 6:1.

За подобные перлы пошлости в приличном обществе приходится извиняться. Иногда даже — по дипломатическим каналам: особенно, если учесть, что в мусульманских странах, в отличие от нашей, возлияния преследуются церковью. Кстати, иногда программе приходится и в самом деле извиняться. Однажды, например, в эфире было сказано, будто американская девочка Саманта Смит в свое время прославилась тем, что написала письмо М. Горбачеву. На следующий день пришлось поправить свое сообщение: факт этот имел место в андроповскую пору.

Вообще, если бы у меня возникло желание предъявлять строгий счет «Времечку», то вслед за очень часто нарушаемым хорошим вкусом, следующим упреком стало бы немалое число неточностей в программе, претендующей на звание информационной. Прошедшую по всем каналам ТВ и нашедшую отражение на страницах солидных газет (напомню большую публикацию в «Сегодня») историю с кайманом Самми, которая в течение нескольких дней будоражила всю Европу, «Времечко» ухитрилось переврать. Выйдя в эфир через два часа после «Новостей» («Останкино»), где сообщалось о поимке крокодила, оказавшегося в озере, и передаче его в кёльнский зоопарк, «Времечко» устами А. Ухова поведало нам, будто крокодил, проведший несколько дней в непривычно холодной воде, простудился и умер.

Постыдную для москвича неточность допустил и Л. Новоженов. Рассуждая в эфире о названии строящейся станции столичного метрополитена, он обратил внимание на то, что название одной из них, проектировавшееся как «Достоевская», было заменено на «Суворовская». Это дало повод журналисту посокрушаться по поводу победы всесильного фельдмаршала над беззащитным писателем. Таким пассажем руководитель «Времечка» расписался в том, что в последние годы ни разу не спускался в московскую подземку. Иначе бы, он, конечно, знал (об этом сообщают планы станций метро, расклеенные в каждом вагоне), что обе станции будут построены, только, как это нередко бывает на пересечении кольцевой линии с радиальными, находящиеся в одном месте города, будут носить разные названия.

Тот же Л. Новоженов не раз говорил, открывая программу, слова благодарности зрителям, которым журналисты обязаны всеми получаемыми новостями. Слова — искренние, потому что четыре номера телефона — два в редакции, а два в прямом эфире студии — не умолкают, судя по всему. В первое время, правда, мы гораздо чаще, нежели теперь, слышали голоса зрителей. Но впоследствии оказывалось нередко, что сообщаемая по телефону информация, которую журналисты доверчиво тиражировали в миллионах экземпляров, не всегда была точна. То ли потому, что зрители могли что-то случайно спутать, то ли из-за сознательной дезинформации (хотя бы в целях розыгрыша).

Кроме того, однажды произошел случай, который обрел характер мирового скандала. Какой-то зритель позвонил в эфир программы и, представившись офицером из президентской охраны, сообщил, будто у Б. Ельцина обострилась болезнь позвоночника. Эту новость немедленно подхватили дотошные иностранные корреспонденты и стали донимать пресс-службу президента вопросами. Поскольку была пора острого противостояния хасбулатовского Верховного Совета и президента, то ельцинский радикулит обрел неожиданно остро-политическое звучание. И люди из его команды, и он сам довольно резко напустились на мало кому в ту пору известную телепередачу с обвинениями в легковерии.

Понятно, что при работе с телефонными звонками в прямом эфире очень велика возможность ошибок, как непроизвольных, так и умышленных. Трудно себе представить реальную страховку от подобных проколов. Разве что телефон с определителем номеров, но и он вряд ли поможет всерьез: мало ли кто может сегодня прийти в дом к соседу или знакомому и позвонить, куда ему вздумается. Говоря иными словами, после истории со звонком по поводу болезни президента «Времечко» оказалось в нелепом положении дезинформатора, не способного никаким способом доказать хотя бы относительную справедливость высказанных в эфире фактов.

Самое занятное в этой истории то, что сведения, сообщенные звонившим анонимом из «президентской охраны», оказались верными. Но это обнаружилось не сразу, а через несколько недель. Причем, мало кто вспомнил пророческое сообщение телепрограммы и, тем более, никто не решился воспеть ей хвалу за умение, несмотря на препятствия, добыть информацию. А вот тот «выговор с последним предупреждением», который прозвучал осенью 1993 г., остался в «личном деле» передачи. Когда она вместе с Четвертым каналом перешла под эгиду НТВ, груз этой промашки довлел над авторами «Времечка». И над теми, кто стал ею руководить. В том Резюме о встрече критиков-членов Экспертного Совета НТВ за Круглым столом 14.06.94, о котором писал выше, есть такие знаменательные слова: «Сейчас „Времечко" стало гораздо информативней, в нем меньше сырых репортажей, благодаря консультациям информационной службы НТВ. Если с „Времечком" работать, то оно выправится, хотя журналисты слабые и не очень знают, как и какую информацию подавать».

Возможно, я выдаю секрет телекомпании, публикуя этот документ. Однако за ним стоят довольно расхожие суждения в профессиональной телевизионной среде, которые ничуть не отличаются от приведенных не очень ловких формулировок. Если оценивать «Времечко» с позиций привычных стандартов информационных, новостных телепрограмм, то оно действительно неуклюже, нескладно и непрофессионально. Никто из авторского коллектива — а в него, кроме названных ранее, входят еще и И. Васильков, О. Журавлева, А. Эйбоженко и др. — не смог бы работать ведущим теленовостей, как он делает это здесь. Мало того, будто бросая вызов своим недоброжелателям, коллектив программы постоянно меняет амплуа (места в студии) отдельных журналистов. Четыре основных поста — ведущего, сидящего возле телефона, освещающего экономические новости и рассказывающего о погоде — не закреплены жестко за тем или иным человеком. От постоянных перемен исполняемых ролей авторы «Времечка» быстро набираются опыта и, кроме того, не коснеют в однажды определенных и найденных формах.

Вместе с тем, в этой круговерти, на мой взгляд, заключена сознательная установка на некий дилетантизм. На ту его разновидность, которая процветает в XX веке и означает свободу от профессиональных штампов и шор. К сожалению, начатый эксперимент — создание антиновостной информационной (не смущайтесь звучащего тут абракадаброй противоречия) программы — в целом не удался. Да и не мог, если говорить начистоту. Согласитесь: в наше нелегкое время лишь ничтожная доля аудитории способна была включиться в ту игру, которую им предлагали авторы передачи. Большинство, как показала практика, звонили (и продолжают звонить) в студию «Времечка» с тем, чтобы рассказать о своих неурядицах, поведать о злоупотреблениях властей, о преступлениях, о разваливающихся от ветхости домах. В тех случаях, когда авторы программы пытаются найти в этих обстоятельствах близкие им краски иронии и парадокса (как, скажем, в рассказе, где ванная провалилась в квартиру нижнего этажа), зрителям, знакомым с нашей действительностью, не очень-то хочется смеяться, Скорее, они цепенеют, понимая, что, возможно, завтра их ждет нечто подобное.

В поисках пути, в котором бы можно было миновать Сциллу хулы критиков за поверхностность и пустоту и Харибду вторичности и сходства с другими программами, «Времечко» мечется из стороны в сторону, дает серьезные, проблемные репортажи (вроде закрытия школы-интерната В. Столбуна), светскую хронику (демонстрация моделей одежды), сообщает о конфликтах в столице (митинг москвичей, обманутых некоей фирмой, обещавшей поставить недорогой сахар), повторяет газетные рубрики (новости Ю. Безелянского, родившиеся и живущие в «Вечернем клубе»).

Все это, вроде бы, неплохо и свидетельствует о том, что журналисты «Времечка», как принято было раньше говорить, прислушались к голосу общественности и сделали выводы. Но мне, признаться, не по душе дрейф передачи в направлении «нормальных теленовостей». И, напротив, приводит в восторг каждый раз сделанная по-новому финальная часть программы, где лукавая О. Грозная сообщает нам о том, какая будет назавтра погода в городах и поселках с невообразимо-нелепыми названиями. И завершает свои метеоизыскания каким-нибудь пассажем типа: «Если вы думаете, что мы ни бельмеса не понимаем в погоде, то завтра в городе Бельмесе, в Испании, будет...». И так после услышанного хочется оказаться в этом самом Бельмесе!

Комментарии загрузка...
Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы добавить комментарий
Поиск по разделу
Смотрите также
Умер один из основателей НТВ Игорь Малашенко
Дорогое вещание. Телеканалы в регионах не смогут создать мультиплексы для цифрового ТВ
Минкомсвязь предлагает запускать третий мультиплекс в отдельных регионах
Совет Федерации: создать третий мультиплекс, обеспечить врезку регионального контента в федеральный канал
Сенаторы предложили включить региональные телеканалы в третий мультиплекс
«Хватит всей страной сидеть и ждать приза в студии!». Леонид Якубович об униженных, обиженных, но верящих в чудо россиянах
2005. Сериал про Брежнева: ложь, подлог и профанация? «Как уходили кумиры». Новая Хартия вещателей. Застосерийное кино и лицензионное ТВ
2006. Леонид Якубович — о прошлом аукциониста, закрытии «Колеса истории», своей «популярности» и рецептах снятия стресса