Народный артист России, шоумен, телеведущий… Многим он знаком именно в этом качестве. И не все знают, что Якубович занимается благотворительностью, что много раз летал в воюющую Чечню и неоднократно совершал и совершает настоящие мужские поступки. Сегодня Леонид Аркадьевич отвечает на вопросы еженедельника «Европа-Экспресс».

— Леонид Аркадьевич, позвольте начать издалека. На выборах в 1995 г., когда вы баллотировались в Государственную думу, вы в одном из интервью сказали, что это произошло случайно. Но ведь во власть случайно не ходят, это не магазин. Любите власть или себя во власти?

— Нет, не люблю ни то ни другое.

— Вы производите впечатление аполитичного человека. Это так?

— Да, именно так.

— В свое время вы поступили сразу в три театральных вуза Москвы. Если учесть сумасшедший конкурс, который бывает в подобных учебных заведениях, то это говорит о многом. Но не все знают, что вы к тому же автор более 300 рассказов и монологов, нескольких пьес. Кем вы себя считаете: актером, драматургом, писателем, шоуменом, просто настоящим мужчиной?

— История выглядела не совсем так. Я прошел творческие туры, но на экзамены не пошел. На то были разные причины, главная из которых — это мнение отца. Что же до того, кем я себя считаю, тут всё просто: я занимаюсь тем, что мне нравится. Всю жизнь. Бог дал, повезло.

— А о чем говорит тот факт, что вы проводили многочисленные аукционы, а позднее создали и возглавили первый в стране аукционный дом? Так любите старину или это был просто неунизительный способ выживания?

— Я бы так не сказал. 16 лет назад я действительно пришел к Ю. М. Лужкову с идеей создания аукционного дома. Нужно отдать должное мэру Москвы: он, как обычно, поймал идею, что называется, на лету. И его это заинтересовало. Но тогда не вышло. Наверное, время не пришло. Да и все были заняты другими делами. А старину я люблю с детства. Потому что любая вещь уникальна по-своему, и, кажется, сделана с любовью именно для тебя. Аукцион же — замечательная грань творчества. Концентрация просто потрясающая. 30 секунд — лот. Были случаи, когда во время большого аукциона я переставал различать буквы, воспринимал только цифры. Работа потрясающая!

— Вы убеждены, что ваша мегапопулярность — вовсе не результат вашего таланта. Вы сами говорили: «Люди любят меня за то, что я хороший человек». Какие качества вам нравятся в самом себе?

— Не нужно путать: никакой такой сверхпопулярности нет. Это не популярность, это узнаваемость. Эффект телевизора. Если 17 лет подряд каждую неделю торчать у каждого дома, тебя поневоле будут узнавать. Из того немногого, что мне в себе нравится, это то, что понятие «дружба» для меня свято и круглосуточно.

— Вы играете в антрепризе. Когда я говорила с Юрием Соломиным, он сказал, что антреприза — это, в первую очередь, лица. Узнаваемые лица. Здесь ваш телевизионный имидж помогает?

— Не дай бог! Вся задача как раз и заключалась в том, чтобы во мне перестали узнавать «барабанщика» из «Поля чудес». С третьей попытки вроде бы удалось.

— Вы отказались заменить Пельша в программе «Розыгрыш», сочтя ее слишком жесткой. Не кажется ли вам, что на ТВ сейчас столько прессинга и негатива, что «Розыгрыш» на этом фоне — это аналог «Спокойной ночи, малыши»?

— Вы, пожалуй, правы. Но что сделаешь — спрос рождает предложение.

— Леонид Аркадьевич, ваше увлечение авиацией — это жажда экстрима или нечто иное?

— Это было уже не увлечение, это была профессия. В 2001 г. я окончил Калужское авиационно-техническое училище, а потом еще и специальные курсы в Учебно-тренировочном отряде «Быково» и получил лицензию пилота коммерческой авиации. Тогда мне было «всего-навсего» 56 лет. Сейчас 63, и я только, как говорится, «подлётываю», когда выдается случай. Никакого экстрима нет. Это просто настоящая мужская работа, это религия, если хотите. Или болезнь, как наркомания. Человек, однажды поднявшийся в небо сам, уже без этого жить не может. Говорить об этом бесполезно, это нужно попробовать. Это так же невозможно, как рассказать, какой вкус у апельсина или у поцелуя.

— Ваша деятельность в Чечне вызывает огромное уважение. Что подвигло вас на это? Это же не просто «прилетели, рассмешили и улетели».

— Сначала мной руководил случай. Я сам не помню, как туда попал первый раз. Потом вдруг обнаружилось, что каждый раз, приезжая оттуда, я немножко другой. По-другому говорю, по-другому думаю, по-другому отношусь к людям, вообще всё воспринимаю не так, как прежде. Потом это уходит, зато приходит желание вернуться туда снова. Не знаю почему. Тянет, и всё. Наверное, там как-то всё по другому. По-человечески правильнее, что ли. Это сложно объяснить, это нужно ощутить самому. Война всё перемешала: хорошее, плохое. Не работает выверенный алгоритм: здесь — друг, там — враг. Отсюда совсем иные представления о взаимоотношениях, о товариществе… Повторяю, это длинный разговор.

— Тот факт, что вы в свое время не побоялись прийти на смену легендарному Владу Листьеву, говорит о вашей уверенности в себе. Не жалели потом?

— Жалел.

— А почему закрыли такой интересный проект, как «Колесо истории»?

— Он не телевизионный, его нужно было делать иначе. То есть суть верная, но, как у нас говорят, «не формат».

— Внешне вы выглядите счастливым и самодостаточным. Вас любит власть, любит народ, наверняка любят женщины. Вы довольны собой?

— Нет. Почти никогда. И это, вероятно, единственное, что заставляет с удовольствием работать до изнеможения.

— Что бы вы хотели изменить в своей судьбе?

— Время.

— Цикл ваших программ «Последние 24 часа» — это своеобразное продолжение программы Леонида Филатова «Чтобы помнили»?

— В некотором смысле да.

— Сейчас в моде благотворительность. Вас это веяние миновало или вы тоже опекаете какой-нибудь детский дом?

— Ужасно, если это веяние или мода. Это должно быть так же естественно, как дышать. Прописная истина. Счастье, если бог дает возможность подарить радость другому.

— Известно, что ваши рецепты снятия стресса — это дочь, самолет, бильярд, баня и водка. Всё вполне по-русски. Какие у вас отношения с вашей любимицей — Варварой?

— Отличные. Только что всей семьей вернулись с моря. Всей семьей — это я с потомками: сын, дочь, внучка. Ну, конечно, моя жена, жена сына. Десять дней ходили по мне, как хотели.

— Кулинария тоже входит в незатейливый список ваших хобби? Вы так вкусно учили Урганта готовить одесский борщ, что у зрителей был налицо рефлекс собаки Павлова.

— Кулинария — моя страсть с 14 лет. У меня довольно приличная библиотека на этот счет, не считая тетрадочек с рецептами, которые я собирал многие годы. Я кое-что понимаю в этом деле. Кулинария, видите ли, это не точное следование рекомендации: что нужно положить по граммам и сколько это нужно жарить или парить, чтобы получилось что-нибудь съедобное. Кулинария — это когда очень любишь тех, для кого ты готовишь. И всё!

— У вас в доме жил замечательный британец по имени Профиндуй Модестович, который вас безумно любил. Хотя, по вашему утверждению, это вы у него жили. Настолько самодостаточной личностью был этот зверь?

— Профиндуя Модестовича, к сожалению, уже больше нет. Зато есть собака и кошка без хвоста. По паспорту она Афродита, а «в миру» просто Фрося.

— Не знаю, за что вас любил Профиндуй Модестович и за что любит Фрося, зато знаю, за что вас любят зрители. Вы — светлый и открытый человек. И хочется на прощание сказать вашими же словами, которые вы произносите в конце каждой программы «Поле чудес»: «Дай вам бог…» Дай вам бог здоровья, душевного благополучия и любви. Любви ваших зрителей, любви ваших детей. И даже любви Фроси, ибо животные не умеют притворяться и любят только хороших людей.

— И вам — дай бог!