Из телеведущего, автора модного «Матадора», «Старых песен о главном» и любителя черных костюмов он как-то неожиданно для многих стал самым большим начальником на ОРТ. Сначала — генеральным продюсером, потом — генеральным директором. С тех пор Эрнст почти не появляется в телевизоре и не дает интервью (для «Комсомолки» он сделал единственное исключение). Телевизионщики считают его больше политиком, чем «своим». В политбомонде у него репутация самого неформального из теленачальников.

— Вам мешает это отношение?

— Мешает. Когда возглавляешь такую большую компанию, нужно, чтобы тебя и твои действия понимали. Это не шоу-бизнес, где можно оставаться загадочным. Здесь приходится иметь дело с политикой, экономикой да и с правоохранительными органами иногда.

— Не пытаетесь менять имидж?

— Наверное, пытаюсь. Хотя никогда всерьез своим имиджем не занимался.

— Вы легко вписались в среду политиков?

— Политики — те же люди. К тому же с большинством из них я был знаком давно.

— После того как Березовский перестал быть первым человеком на ОРТ, ходят легенды о вашем могуществе. Насколько серьезно вы допущены во власть?

— Компьютер в таких случаях отвечает: «Вопрос некорректен».

— Спрошу по-другому. Ограничивается телевидением или нет?

— Не ограничивается.

— Какие передачи выходят в эфир ОРТ только с вашего одобрения?

— «Время», «Времена», «Однако», «Здесь и сейчас», «Человек и закон»... Проще сказать, какие я не контролирую ежедневно. Программу «Здоровье», например, «Семеновну», «Клуб путешественников».

— А программу Доренко контролировали?

— Принимал участие в обсуждении. Но в какой-то момент мы с Доренко перестали обсуждать его программу. Несколько моих предложений не были приняты. Тогда я счел, что это авторская программа Сергея Доренко, и не стал воздействовать на него в административном плане.

— Такое возможно, чтобы руководитель федерального канала дал возможность одному из своих сотрудников делать в эфире то, что тому заблагорассудится?

— Сейчас — нет.

— «Достиг я высшей власти»?

— Я трижды отказывался от должности гендиректора. И согласился только на условиях, которые, в частности, касались службы информации. Я должен был отвечать за все. Чтобы не получалось, что капитан командует кораблем, а одна из пушек управляется самостоятельно. Тогда эти условия были нарушены.

— Сейчас вы отвечаете за все?

— Сейчас — за все. И на другой вариант уже бы не согласился.

На ТВ нельзя попасть по блату. С улицы — можно

— Вы пришли во «Взгляд» в 88-м, когда это была уже суперпопулярная передача. Как вы туда попали?

— С улицы. Я был знаком с Сашей Любимовым и как-то начал активно критиковать «Взгляд» примерно в таких выражениях: ну что это за аморфное зрелище, ну сколько эта передачка еще протянет. Саша сказал: «Если ты такой умный, приди и сам сделай». Через две недели мы вместе делали выпуск «Взгляда».

— А ходили слухи, что на ТВ вы оказались благодаря каким-то высокопоставленным родственникам...

— Да не было у меня никого на телевидении. На ТВ вообще невозможно устроить по блату. То есть устроить-то можно, удержаться нельзя.

— С чего вдруг после кандидатской диссертации по биологии вы увлеклись телевидением?

— Я работал в НИИ, занимался биологией репродукции и генной инженерией, но быстро понял, что лауреатом Нобелевской премии не стану. На телевидение не собирался. Собирался в кино. Просто зашел не на ту вечеринку. Остался, увлекся, вот и сижу тут до сих пор.

— Как появился «Матадор»?

— Я разругался со всеми во «Взгляде», потому что мое представление о программе ее отцы-основатели не разделили, и ушел — это был их проект, а не мой. И как-то в коридоре меня встретил Анатолий Лысенко и сказал: «Ты бы возвращался. Ну не хочешь с ними работать, делай свою программу — придумай, какую». Я придумал «Матадор».

— А потом оказались в ситуации, когда вам пришлось руководить людьми, которые раньше руководили вами...

— Многие, наверное, болезненно это переживали. В самом начале был такой момент: «Почему он там? Я ему указания давал, а теперь он будет нас учить, как делать телевидение». Но, думаю, за эти почти шесть лет я своим бывшим начальникам доказал, что имею на это право. Может, им такое положение вещей по-прежнему не нравится, но уж это право они за мной признали.

Телевизионная месть: вместо Оксаны Пушкиной — Татьяна Пушкина

— Последние пять лет вы редкий гость в телевизоре. Появляетесь только в жюри КВН да в титрах сериалов — в качестве продюсера. Не хотите торчать в кадре?

— А зачем? Чтобы в продовольственном магазине узнавали? У меня нет комплекса телеведущего. Десять лет назад, начиная «Матадор», я действительно хотел давать интервью и появляться на обложках журналов. Но тогда я несколько преувеличил степень своего тщеславия.

— Ваше недавнее интервью с Ельциным — это попытка вернуться в прежнюю профессию?

— Нет. Это было пожелание Бориса Николаевича.

— Вы так хорошо знакомы?

— Да, и я очень его уважаю.

— Вопросы согласовывали заранее?

— Конкретно — нет. Обсуждал в общих чертах. С Татьяной Борисовной.

— С нынешним президентом у вас такие же теплые отношения?

— У нас рабочие отношения.

— Вы, как известно, с Олегом Добродеевым друзья, но и конкуренты при этом. Это совместимо? Или вы теперь просто дружите против НТВ?

— Да не дружим мы против НТВ, мы вполне корректны по отношению к ним. А с Добродеевым я действительно дружу. Что до конкуренции, то она у ОРТ и РТР историческая. Когда у них «Вести», у нас идет сериал, а когда у нас «Спокойной ночи, малыши!», по РТР начинается фильм. Никто не говорит, что мы теперь не соперники. Это НТВ перестало быть нашим жестким конкурентом в Москве. Их уже не так смотрят, как раньше.

— То есть если НТВ прикроют, вам от этого одна польза?

— НТВ не прикроют, я в этом абсолютно уверен. Что касается «пользы», то как раз нет. Телевидение развивает конкуренция. Чем она жестче, тем лучше. Неправильно, если НТВ перестанет существовать как один из главных игроков на телерынке. Этого и не произойдет.

— Вы конкурировали с НТВ, в том числе и не по-джентльменски. То «Ментов» переманили, то Оксану Пушкину, ушедшую от вас, в «Женских историях» заменили на Татьяну Пушкину...

—...что, конечно же, являлось телевизионной местью. В том, что новая ведущая — однофамилица прежней, был привкус здорового цинизма. Но и только. Кто скажет, что это подлый плагиат? Это креативная защита...

Но ведь и конкуренты вели себя с нами не всегда деликатно.

— Например?

— Например, пару лет назад мы запланировали на 1 января «Особенности национальной рыбалки». Фильм только что вышел в прокат, так что высокие рейтинги были гарантированы. Понимая это и имея расторгнутый (!) контракт на показ этого фильма по спутниковому каналу, НТВ пригрозило, что подаст на нас в суд. Когда мы сказали им: «Ребята, вы проиграете», — они ответили: «Да, конечно. Но 1 января у вас этой картины не будет».

«Бриллиантовую руку» скоро возненавидят

— И все-таки кто вы сейчас больше — политик, телевизионщик, менеджер?

— Мне смешно, когда некоторые мои телевизионные коллеги говорят: «А-а, раньше он был такой творческий, передачи делал, а теперь компанией руководит». Я занимаюсь на канале тем же самым, чем и раньше, только обязанностей прибавилось. В первую очередь новостями, это вообще самое интересное на ТВ, — чтгобы они были оперативными, качественными, у ОРТ ведь самый самый большой охват по стране и по СНГ. Я доволен, что появились «Времена», что в «Однако» теперь работает один из самых ярких публицистов Максим Соколов, а скоро с новым проектом появится и другая известная журналистка — Юлия Латынина...

Впрочем, программы и таланты — это далеко не все ТВ. Еще есть долги, деньги, векселя, реклама, проценты, отсрочки, зачеты, контракты, кредиты. Новости и финансы — это 90 процентов моего рабочего времени. В оставшиеся десять придумываю, например, межпрограммные ролики, решаю, как анонсировать фильмы, занимаюсь версткой канала.

— Верстка — это что за чем показывать?

— Что за чем, когда и почему. Если конкурент планирует показать суперпопулярный русский фильм, рассчитанный на молодежь, нет смысла ставить в это же время популярный американский фильм, рассчитанный на ту же аудиторию. Потому что «новый русский» фильм твой рейтинг перебьет. Так что твоя задача — поставить на это время популярный концерт, который будет смотреть взрослая аудитория. Тогда молодежь соберется на канале конкурентов, а все остальные — у тебя.

— Имеете в виду тот день, когда по РТР шел «Брат», а у вас — концерт Тухманова?

— Угадали.

— Есть фильмы, которые вообще нельзя «перебить»?

— Да, но список не слишком длинный и находится под грифом «Совершенно секретно. Для служебного пользования». Но если для примера, то три года назад нельзя было перебить «Ментов». Сейчас можно. НТВ «Ментов» просто девальвировало: нельзя показывать сериал так часто, все приедается.

— А «Бриллиантовую руку» можно?!

— Телевидение чрезвычайно использует и засматривает любимые вещи до дыр. Я за это телевидение ненавижу. Хотя и на мне за это тоже лежит ответственность. Но когда у тебя каждый день по двадцать часов вещания, всегда есть соблазн достать из рукава джокер — ту же «Бриллиантовую руку». В результате зрители наелись и то, что раньше любили, начинают ненавидеть.

— Что из этого засмотренного кино все еще собирает рейтинги, а что уже нет?

— «Бриллиантовая рука» идет слабее, чем «Иван Васильевич». Никак уже не работают «Три мушкетера». При этом замечательно прошли «Следствие ведут Знатоки». Западное кино у нас работает совсем по другим законам, чем там. Если на Западе фильм с Джулией Робертс — гарантия большого рейтинга, то у нас «Красотка» дает такую гарантию, а сама по себе Робертс — нет. Вообще в России самый рейтинговый актер, знаете, кто? Не Шварценеггер, не Сталлоне, а Ван Дамм. Еще пять лет назад хорошо шли фильмы с Бельмондо, Делоном, Луи де Фюнесом. А сейчас — нет.

— А сериалы? Они же по определению худшего качества, чем фильмы?

— Во-первых, мы очень стараемся, чтобы они не были плохого качества. Чтобы не было ощущения, что артист немножечко стесняется здесь играть, потому что вечером у него театр, а тут он просто занимается любовью с продажной женщиной. Во-вторых, зрители смотрят сериалы не так, как кино. Смотреть сериал — это все равно, что наблюдать за жизнью своих соседей. Люди, у которых в жизни ничего особенного не происходит, с удовольствием обсуждают то, что сосед справа — пьяница и ходок, а соседа слева колошматит жена.

Телевизор — это такой общий сосед. И люди смотрят его исключительно для того, чтобы испытать эмоции. Мы только думаем, что включаем новости, чтобы получить информацию. На самом деле мы хотим эмоций. «Дорожный патруль» — это не передача о происшествиях, это поворот головы человека, объезжающего дорожную катастрофу.

— Говорят, вы собираетесь экранизировать Акунина. Кто Фандорин?

— Еще не решили. Мы хотели взять суперраскрученную звезду...

— Меньшикова?

— Да. Но проблема в том, что Фандорину в первом романе всего 19 лет, и забыть об этом было бы неправильно. Поэтому мы думаем найти абсолютного дебютанта.

— Не боитесь, что зрителям ваш Фандорин не понравится?

— Риск велик всегда при экранизации. Каждый человек, читая книгу, уже снял свой фильм. Но книжная и телевизионная аудитория несопоставимы. Будет, конечно, часть зрителей, которая пишет в газеты и которая читала эти книжки. Им, возможно, сериал не понравится, и они объяснят всем остальным, которые не читали, почему это плохо. Но, думаю, это произойдет позже, чем другая часть получит удовольствие от сериала. Телеведущие — создания хрупкие.

— Ходят слухи, что Леонид Якубович собирается уйти из «Поля чудес»...

— Якубович «уходит» из «Поля чудес» очень давно. Но он просто не может уйти — нет программы, более адекватной Якубовичу. Леня достаточно мудрый человек, чтобы понимать это. Таких телеведущих, идеально подходящих к своим передачам, единицы.

— Кто еще?

— Ворошилов — для «Что? Где? Когда?». Масляков — для КВН. Света Сорокина — для новостей. Невзоров — для репортажа.

— Вы сейчас следите за кем-то из тех, с кем в свое время начинали?

— За Дибровым, за Андреем Столяровым. Мне жаль, что я давно не видел Игоря Угольникова. За Парфеновым слежу, конечно. Я очень хорошо к Лене отношусь, хотя мы едва здороваемся.

— Творческие разногласия?

— Мы не общаемся с тех пор, как он стал главным продюсером НТВ, а я был генеральным продюсером ОРТ. Видимо, мы несколько неадекватно восприняли конкуренцию наших каналов. Я не жалею о том, что мы не общаемся, но на моем отношении к нему это никак не сказалось. Он — один из лучших TV-мейкеров в стране, мы много чего вместе сделали, а я в свои хорошие воспоминания никогда не плюю.

— С ведущими, которых вы сами «отправили в отставку», удается сохранить хорошие отношения?

— Когда как. Телевидение безжалостно к ведущим, они, как и актеры, одна из самых уязвимых и зависимых профессий. К ним надо относиться бережно, но, поскольку у них от популярности очень быстро «слетает крыша», бывает, что не очень-то хочется их беречь.

— Люди, чьи программы вы закрываете, всегда уверены, что не правы вы...

— Жизнь хорошей телепрограммы — в среднем три года. А их авторы считают, что передача должна жить вечно. Только хорошей она была год назад. А сейчас там тот же ведущий, но уже нехороший, те же темы, но уже никому не нужные, те же герои, но сейчас — скучные. Телевидение сиюминутно, и на протяжении десятилетий адекватно чувствуют время только телевизионные гиганты. Но о них мы уже вспоминали выше.

— А как насчет «Поля чудес»? Оно-то выходит уже 10 лет...

— Есть ИСТИННЫЕ ценности. (Смеется.)